Всю свою вечную жизнь он не понимает, как и зачем люди соглашаются врать. И главное: люди ли они? Это ощущение не покидает его веками.
И он снова, в который раз присутствует в Храме Выбора. Мелькают какие-то тени, вспыхивают пятна света, безумия, оргазмов… И все эти люди опять.
Приглушенный звук отдалённого радио. Бродят подтянутые полузасохшие пауки. Лежат кабачки на солнце, и воск заливает их девственность белыми брызгами. Черные и голубые птицы стучат клювами по вымышленному им барабану. Обстановка привычная, как в любом сне.
Не успевших заснуть осенних мух привлекает запах котлет из целлофанового пакета, лежащего в письменном столе; на столе ещё целое яблоко познания; осенние листья бумаги и резиновый ластик; уборщица делает свою обычную вечную работу; трещина в стене с отклеившимися обоями; водяные пятна в дальних углах потолка. Две люминесцентные лампы из восьми на потолке не горят. Остальные шесть источают бюрократический едкий казённый свет. Сухо и мудро потрескивает электричество. Растения, растущие под этим светом в пластмассовых горшках заботливо политы накануне водой. Растения живы, но, очевидно, спят. Мир снова распадается. Они ничего не знают. Он снова здесь.
Каждый из посетителей этого сна выбирает своё одно и то же, но все выбирают каждый раз иное. Всё по-разному. Как всегда и как обычно.
Потом они снова увидят это «одно и то же», стряхнут паутину очередного наваждения, снова их плюс сменится на минус, жаркое на холодное, сладкое на кислое, светлое на тёмное, мажорное на минорное. И опять жертвы, неопределенность и снова точка выбора. Им видимо стирают память, думает он.
— Если не уважать мудрецов, то в народе не будет ссор, — говорит он неожиданно громко вслух. Фраза звучит в большом помещении не вызывающе, но странно. Он делает несколько глотков из прозрачной бутылки с этикеткой «Русский Стандарт».
Полная женщина, разбирающая стопки бумаг у стола медленно оборачивается. Она замечает посетителя.
— Гражданин, здесь нельзя употреблять спиртное! — с раздражением, но как-то привычно возмущается строгая дама. Видно, что она собственноручно сконструировала старомодную причёску сегодняшним утром. Слишком облегающее не по возрасту и комплекции платье вселяет в неё неистребимую уверенность в завтрашнем дне.
— Когда будут устранены мудрствования и ученость, тогда народ будет счастливее во сто крат; когда будут устранены гуманность и справедливость, тогда народ возвратится к сыновней почтительности и отцовской любви; когда будут уничтожены хитрость и нажива, тогда исчезнут воры и разбойники. Все эти три вещи происходят от недостатка знаний. Поэтому нужно указывать людям, что они должны быть простыми и скромными, уменьшать личные желания и освободиться от страстей.
— Уважаемый… Это. Товарищ! Вы… Ты хоть бутылку-то спрячь в свой мешок! Здесь нельзя употреблять алкоголь, гражданин! Вы вообще, как попали сюда? Мы ещё не открывались. Ты зачем пришёл так рано-то? Вы это… Ирина Семёновна! Коля! Здесь ЧП у нас! — обращается женщина куда-то громко в коридор.
— Если кто-нибудь силой пытается овладеть страной, то, я вижу, он не достигает своей цели. Страна подобна таинственному сосуду, к которому нельзя прикоснуться. Если кто-нибудь тронет его потерпит неудачу. Если кто-нибудь схватит его, то его потеряет. Поэтому одни существа идут, другие следуют за ними; одни расцветают, другие высыхают; одни укрепляются, другие слабеют; одни создаются, другие разрушаются. Поэтому мудрый человек отказывается от излишеств, устраняет роскошь и расточительность.
— Гражданин, вы с какого района будете? Вы где проживаете, а? Вы прописаны в нашем районе. Документы дайте посмотреть? Надо же, с утра нажрался! Э-Эх! Ни стыда! И совесть пропьёшь, чего доброго — подчеркнуто строго, но чувствовалось, что привычно бросила строгая женщина куда-то в коридор.
— Кто служит главе народа посредством Дао, не покоряет другие страны при помощи войск, ибо это может обратиться против него. Где побывали войска, там растут терновник и колючки. После больших войн наступают голодные годы. Искусный полководец побеждает и на этом останавливается, и он не осмеливается осуществлять насилие. Он побеждает и себя не прославляет. Он побеждает и не нападает. Он побеждает и не гордится. Он побеждает потому, что к этому его вынуждают. Он побеждает, но он не воинственен. Когда существо, полное сил, становится старым, то это называется отсутствием Дао. Кто не соблюдает Дао, погибнет раньше времени.
— Ирина Семёновна! Звоните в полицию. Забирайте его! Это ж надо ж так — такой день, а он с утра уже глаза залил. Тьфу! Вот мужик-то пошёл нынче, тьфу! Поганец такой! Учить ещё меня будет! Сопляк. Алкоголик! Я те покажу философию щас! Ты в армии-то был, пьянчуга окаянный?! Вижу, что не был! Там бы эту дурь выбили из тебя! Вот наказание-то. Покоя не дадут алкаши треклятые, господи прости! Как он здесь очутился-то, Ирина Семёновна? Двери-то закрыты? А охранник-то где наш?! Коля! Тьфу ты, алкашня чёртова! Вот поколение-то выросло-то, а?! Чипсы всё ваши! Кока-кола ваша чёртова! Отраву пьют, водку с утра пьют! Ничего, подождите. Наведут ещё у нас порядок. Что ж это делается-то?! Не было же такого! Даже при Брежневе порядок был, Ирина Семёновна! Ну вот как, ну как он зашёл, бес окаянный?! В такой день, и вот с утра нате вам пожалуйста. Тьфу! Ирод! В такой день у нас ЧП. Ну что за наказание?! Мы в советское время голосовать строем ходили! В пять утра нас поднимали, чтобы за товарища Брежнева проголосовать. Потому что комсомольцами сознательными были! А этот, говнюк такой, уже с утра явился под мухой и с бутылкой! Тьфу, зараза! Да и морда у него китайская, прости господи!
Женщина впервые внимательно рассматривает лицо посетителя.
— Господи! Как же я сразу-то и не приметила-то?! Точно! Китайская же морда! Ирина Семёновна, это как же так?! Это что же такое?! Китайцы уже пьяные по утрам шастают у нас?! Совсем обнаглели! Думают, управы нет?! Найдём на вас управу! — кричит женщина. И добавляет гневно:
— Ирина Семёновна, звоните в милицию! Тьфу, чорт! В полицию звоните срочно! Китаец пьяный на участке! Уже снимают небось всё на видео! Точно вам говорю! Попомните — он всё в интернет потом пошлёт. Знаю я их. Звоните, пусть забирают. Если не провокация, то лучше от греха-то подальше увозят. Это точно сумасшедший какой-то. Или гастарбайтер. Несчастные люди. Жалко их, а что делать.
Женщина волнуется. Ситуация нестандартная.
— Опять бубнит что-то. Китаец, видно сразу. Я их отличаю. Господи, как сразу-то не признала-то басурмана?! Вот жизнь-то пошла. Да вызывайте наряд, Ирина Семёновна! Вы что, не видите — буйный он!
— Народ голодает оттого, что слишком велики поборы и налоги. Вот почему народ голодает. Трудно управлять народом оттого, что правительство слишком деятельно. Вот почему трудно управлять. Народ легко умирает оттого, что у него слишком сильно стремление к жизни. Вот почему легко умирает. Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тем самым ценит свою жизнь.
Вода это самое мягкое и самое слабое существо в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобедима, и на свете нет ей равного.
Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твердое. Это знают все, но люди не могут это осуществлять. Поэтому мудрый человек говорит: кто принял на себя унижение страны становится государем, и кто принял на себя несчастье страны становится властителем. Правдивые слова похожи на свою противоположность…
В дверь позвонили.
«Где нарушители?» — хмуро, но видно уже привычно интересуется сонный сержант полиции.
— Вот же!!! — указывает пальцем на пустой стул полная женщина в тесно облегающем платье.
— Где?!
У женщины округляются глаза, медленно пересыхает в горле; видно, что у неё быстро поднимается кровяное давление, стучит в висках и начинает кружиться голова. Она прижимает руку к груди под большим своим фирменным бюстом в районе сердца. Начинает задыхаться, часто моргает глазами, пытается сесть на стул и последнее:
— Ирина Семёновна, скорую! Вызывайте же скорую! Быстрее, мне плохо! Волокардин в сумке! Господи! Да дайте же валидол быстрее! Сердце!
«Господи! Беда-то какая» — шепчет Ирина Семёновна и набирает номер скорой помощи.
Дмитрий Домбровский & Lao-Tzu (c) Сентябрь 2016